СРЕДНЕВЕКОВАЯ МЕДИЦИНА

Под редакцией: Фаита Уоллиса

Глава 72, стр. 351

ТАЙНА ДУШЕВНОЙ БОЛЕЗНИ

Фламандский художник из Гента Хуго (Гуго) ван дер Гус (1433\40 – 82 гг.) присоединился к монашескому братству Красного Монастыря, принадлежащему реформистской конгрегации Виндесхайма, что недалеко от Брюсселя, в 1475 г. в качестве конверза. Конверзы, которых не производили в дьяконы или священники, всегда оставались по статусу мирянами и стояли рангом выше обычных светских братьев (донатусов), новициев и послушников. Одни лишь монахи-хористы превосходили их по положению в монастырской иерархии. Конверзам недоставало образования для участия в "Опус Деи" (досл. с лат. "Дело Божье" - также Прелатура Святого Креста и Дела Божия (лат. Praelatura Sanctae Crucis et Operis Dei) — персональная прелатура Католической Церкви). Конверзы чаще остальных постояльцев монастырей были заняты в хозяйстве, в частности, в ремёслах. Отец-настоятель Томас (приор Фома) возглавил Красный Монастырь в 1475 г., в тот самый год, когда туда прибыл Хуго. Томас слыл человеком набожным и добродушным, но особо его отличали превосходные навыки каллиграфа.  

Возможно, уже на момент вхождения в монашеское сообщество у Хуго проявились некоторые симптомы нестабильного душевного состояния. Он только что завершил роспись Алтаря Портинари – триптиха на сюжет поклонения пастухов. Триптих был заказан для церкви Святого Эгидия госпиталя Санта Мария Нуова, что во Флоренции, итальянским банкиром Томмазо Портинари, который более 40 лет прожил в Брюгге как представитель банка Медичи. Томмазо изображён на левой створке с двумя своими сыновьями Антонио и Пигелло. Его жена Мария ди Франческо Барончелли написана на правой створке со своей дочерью Маргаритой. Все донаторы, кроме Пигелло, сопровождаются своими тезоименными святыми покровителями — святым Фомой (с пикой), святым Антонием (с колоколом), Марией Магдалиной (с сосудом с миро) и святой Маргаритой (с книгой и драконом). Картина сейчас хранится в галерее Уффици. Центральной темой триптиха является рождение Христа, однако, взгляд посетителя музея приковывают превосходно выписанные на переднем плане натюрморты. Виды представленных в триптихе цветов, их количество и цветовая гамма лишь подчёркивают религиозную значимость рождения, жизни и смерти Иисуса Христа. К примеру, фиалки символизируют смирение, а три красных гвоздики (также называемые "ноготками") воссоздают ассоциации, связанные с перевоплощением и с гвоздями, вбитыми в руки и ноги Христа на распятии (Пояснение: здесь присутствует двойная игра слов: гвоздика по-английски carnation, а перевоплощение – Incarnation; по той же аналогии: гвоздики – гвозди). Виноградная лоза на фаянсовом кувшине (albarello), предназначенном для хранения медицинских мазей, и сноп пшеничных колосьев намекают на вино и хлеб Мессы, эдакие "элементы духовной медицины", жизненно необходимые для оздоровления души. Кувшин из майолики, в котором обычно хранили настои из лечебных трав, украшен цветочными узорами из лилий и ирисов, символизирующих Христову страсть (точнее, оранжевые лилия всегда обозначали страсть, а белые ирисы – чистоту). Таким образом, усиливается сакраментально-литургическое предназначение Мессы – в искуплении страданий Христа и в целительном призвании, запечатлённом в образе лечебницы, удивительным образом соединённые на картине. Присутствие чёрных бутонов водосборов (аквилегий или орликов из семейства лютиковых) непосредственно указывает на назревающее помешательство Хуго. Растение "водосбор" по-английски – columbine, по-фламандски – akeleyen, по-французски – ancoiles или anacolie. Здесь опять же присутствует некий каламбур: фламандско-французские наименования цветка напоминают по звучанию вторую часть слова "меланхолия", в то время как первая часть "melan" – по-гречески "чёрный" (ведь не зря же дословный перевод термина "меланхолия" – чёрная желчь). Водосборы традиционно изображались как растения Святого Духа, но Хуго избрал для них иссиня-чёрный цвет и поместил их в качестве логического звена цепочки "страдание – исцеление". Создаётся впечатление, что Хуго попытался контрабандным способом внести в свой живописный шедевр свою же личную молитву о собственном выздоровлении.

Спустя тридцать лет после смерти Хуго монах Красного Монастыря Гаспар Офхьюз сумел полностью воссоздать всю цепь событий и включить её в подробное и обстоятельное описание постигшего художника удручающего душевного недуга. Ход мыслей и мотивы Офхьюза можно проследить в самом тексте описания. Когда он начинает полемизировать о естественных или сверхъестественных причинах бедствия, свалившегося на голову несчастного Хуго, стиль повествования слегка уходит в сторону и непроизвольно напоминает церковную проповедь. Таким образом, мы делаем вывод о том, что скорбная история болезни Хуго ван дер Гуса оставила весьма поучительный и иллюстративный оттиск в коллективной памяти Красного Монастыря, став чем-то вроде сырого исходного материала для нравоучений и размышлений на тему мирской гордыни и искупительной жертвенности. Описание Офхьюза завершается указанием на место захоронения Хуго на переднем подворье Монастыря, которое также было выбрано далеко не зря, а с целью ежедневного визуального напоминания братьям-монахам об ужасающем безумном спектакле, разыгравшемся в стенах монастырской обители, и о его моральных уроках. Гаспар Офхьюз представляет вниманию читателей несколько теорий, касающихся состояния, в которое впал Хуго (критики нередко сравнивают их с гипотезами, описанными в трактате Бартоломеуса Англикуса). А в конце своего отчёта, плавно перейдя от проповеди к обыденному бытописанию, Офхьюз неожиданно открытым текстом нарекает себя агностиком, т.е. человеком, отрекающимся от божественных воззрений и убеждённым в том, что первичное начало вещей неизвестно.      

а. Отчёт Гаспара Офхьюза о душевной болезни Хуго ван дер Гуса:

Источник: перевод с латыни У. А. МакКлоя "Летописная хроника Офхьюза жизни и деятельности Хуго ван дер Гуса", осуществлённый под ред. Фаита Уоллиса. Докторская диссертация, Государственный университет штата Айова, 1958 г. стр. 10-15.

"В год 1482-й от рождества Христова почил брат-конверз Хуго, выполнявший работу в этом доме. Он настолько прославил себя как живописец, что люди говаривали, будто нет ему равных по нашу сторону Альп. Вместе со мной – Вашим покорным слугой, пишущим сии строки, он был послушником. Отец-настоятель Томас (Фома) самолично позволил ему (Хуго), пока тот проходил все ритуальные таинства, связанные со вступлением в монашеский орден, а также с послушничеством, сохранить все те удовольствия, присущие мирянам, полагая, что решение сие послужит на пользу Хуго и видя, каким успехом художник пользуется в миру. Соизволение скорее подвигло брата Хуго к большей помпезности мира, чем обратило к покаянию и смирению. Подобная вольность разгневала некоторых людей, которые поговаривали между собой: "Послушникам негоже возвеличиваться! Послушникам положено обучаться скромности и покорности!" А поскольку он писал превосходнейшие из полотен, его нередко навещали знатные особы, среди коих был и сам Архиепископ Максимилиан (случилось сие в году 1478-ом от рождества Христова). Им не терпелось увидеть художественные работы Хуго, которые тот писал. Поскольку высокопоставленные гости приезжали к Хуго, Отец-настоятель Томас предоставил ему покои в верхних этажах, где Хуго по обыкновению трапезничал с именитыми визитёрами.

Спустя лет пять-шесть сей брат-конверз отправился в Кёльн, если мне не изменяет память, вместе со своим сводным братом – монастырским донатусом Николасом, а также с Петером, каноником из померанского цистерианского монастыря Мариентрон в Нимбшене (временно обитавшим в Иерихонском монастыре в Брюсселе) и прочими братьями. Как я позже узнал из рассказа брата-облата Николаса, именно тогда, во время пути, нашего брата-конверза Хуго постигла весьма странная хворь, поразившая его мыслительные способности (fantasialem morbum). Видимо, по причине тяжкого и внезапно обрушившегося на его голову недомогания, он не прекращал бредить и бормотал, что он-де проклят и осуждён на вечные муки. Видимо, из-за недуга он попытался нанести себе телесные увечья и даже покончить собой (и почти преуспел в этом), если бы его не схватили и не держали за руки находившиеся рядом попутчики. Из-за этой невероятной и неожиданной немощи, обрушившейся на Хуго, конец путешествия был весьма прискорбным. В поисках помощи они прибыли в Брюссель и незамедлительно позвали за приором Фомой (отцом-настоятелем Томасом). По прибытии, приор внимательно осмотрел несчастного и выслушал рассказы очевидцев, сделав вывод, что брата Хуго постигла напасть, некогда постигшая иудейского царя Саула. Было доподлинно известно из Святого Писания, что царь Саул был обладателем мятущейся, беспокойной души, одержимой меланхолией и приступами гнева, которые можно было успокоить лишь прекрасной музыкой. Припомнив, что Саул несколько приободрялся, когда до слуха его доносились звуки Давидовой арфы, приор Фома наказал позвать музыкантов и артистов, дабы устроить великое и зрелищное представление для занемогшего Хуго. По мнению Фомы, предпринятые им меры помогут прогнать смятение и развеять душевные фантазии художника. Однако, несмотря на все старания и приготовления, брату Хуго так и не полегчало, а, совсем наоборот, состояние его значительно ухудшилось, ибо он, не переставая, приговаривал, что он обречён на погибель в страшных муках. В расстроенном состоянии он и был доставлен в обитель.

Несметные богослужения, длившиеся денно и нощно, равно как и помощь братьев-хористов, проявивших в те грустные дни милосердие и сострадание к несчастному умалишённому, навсегда запомнятся Господу Богу. Хотя всё это происходило на виду, многие люди, даже высокопоставленные особы, распространяли о произошедшем немыслимые слухи. Со всех сторон доносились разные версии случившегося, каждый день рождались новые трактовки недуга, обрушившегося на бедного конверза. Некоторые утверждали, что это пример помешательства. Иные доказывали, что Хуго одержим бесами. По сути, имели место свидетельства обоих предположений, но искренне заверяю всех моих читателей в том, что ни разу за всё время протекания болезни, брат Хуго не покушался ни на кого из присутствовавших в его келье, не пытался никому, кроме себя самого, причинить физический вред. Сие в корне противоречит всем россказням о поведении безумцев или одержимых дьяволом. Я свято верю в то, что лишь одному Господу ведомо, что же именно приключилось с несчастным монахом-художником.

Как следствие всего вышеперечисленного, мы можем двояко рассматривать дряхлость и немощь нашего художника-конверза. Во-первых, найдутся те, кто заявит, что произошедшее с ним – совершенно естественный процесс зарождения и развития одного из видов безумия. Сторонники подобного утверждения скажут, что сумасшествие стало причиной потребления пищи, способной привести к меланхолии; либо распитием крепких вин и прочих горячительных напитков, способных сжигать жизненные соки, обращая их в золу. Иные будут настаивать на том, что к подобному плачевному состоянию привели разрушительные эмоции, такие как: тревога, грусть, чрезмерное усердие и страх, вызывающие высокое содержание злокачественных соков в организме человека, изначально предрасположенного к такому роду заболеваний (Здесь Офхьюз почти дословно цитирует трактат Бартоломеуса Англикуса (Варфоломея Английского) "О свойствах вещей"). Что касается душевных страстей, то я знаю наверняка и не понаслышке, что сей брат-конверз был весьма одержим ими и тяготился их обилием. Он очень переживал по поводу того, сумеет ли он выполнить все запланированные им художественные работы. Современники Хуго утверждали, что он вряд ли успеет завершить все начатые проекты в течение девяти лет. Львиную долю своего времени он посвящал изучению истории искусства по "Фламандской книге". Боюсь, что вся его сущность была отравлена чрезмерным потреблением вина во время торжественных и пышных приёмов, кои он устраивал в честь своих знатных гостей в стенах монастыря. Все эти излишества рано или поздно привели бы к хилому состоянию здоровья, дряхлости и немощи.

Во-вторых, мы можем обсуждать его недуг как некое предупреждение свыше, как знак Божий. Господь (как сказано в главе 3-й 2-ого Послании св. апостола Петра) "…терпелив по отношению к нам, не желает никому из нас погибели, но ожидает от всех нас покорности и покаяния" (Точная цитата из Святого Писания: "Итак, возлюбленные, ожидая сего, потщитесь явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире; и долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам"). Наш брат-конверз возвысился в нашем монашеском ордене благодаря своему художественному дару, поэтому он пользовался большим уважением и почётом, как если бы остался простым монахом-послушником. А поскольку он всё же оставался человеком, ничем не отличным от прочих собратьев своих по обители, сердце его возгордилось по причине воспеваемых в его честь дифирамбов, равно как и по причине многочисленных визитов и поздравлений. Господь же, видя все эти почести, нисколько не желая брату Хуго смерти, милостиво ниспослал ему сей оскорбительный недуг, который был воспринят легкоранимым живописцем весьма близко к сердцу. Брат осознал всю степень своей греховности и, как только пошёл на поправку, сразу решил обуздать гордыню, добровольно покинул привилегированную трапезную и продолжил приём пищи внизу, в обществе простых монахов. Я воссоздаю здесь всю цепь событий, поскольку, по моему глубочайшему убеждению, Господь Бог позволил всему этому произойти, не столько во имя наказания за грехи, не столько, дабы покарать и упрекнуть грешника, а с тем, чтобы мы, свидетели происходящего, сумели сделать для себя правильные выводы и не повторяли ошибок брата-конверза в будущем. 

Допустим, что обрушившееся на Хуго бедствие имело под собой естественные причины. Так или иначе, мы должны усвоить из этого урок и понять, насколько важно подавлять свои чувства, не позволять им управлять нами, ибо, в противном случае, нас постигнет непоправимый ущерб. Как уже было сказано, брат-живописец чересчур много воображал, фантазировал и тревожился, что в конечном итоге привело к поражению вены в головном мозгу. Говорят, что в области мозга пульсирует такая крохотная, тонюсенькая, но вместе с тем важная жилка, отвечающая за воображение и фантазию. Поэтому, если нас обуяли чрезмерные фантазии, жилка набухает, взбудораживается и лопается, что и приводит к помешательству и сумасшествию. Посему, давайте же ограничим наши фантазии, наложим запрет на обильное воображение, перестанем строить догадки и предположения, забудем обо всех этих излишних мыслительных процессах, чтобы избежать опасности неизлечимого недуга. Ведь все мы люди: разве то, что произошло с несчастным нашим братом-конверзом, не может произойти также и с нами?

Предположим, что за этим несчастьем скрываются некие сверхъестественные причины, и, что двигало им Божественное Провидение, которое подготавливало почву для предстоящего покаяния, с целью возвращения в своё лоно оступившихся и ошибившихся избранных гениев. Что же мы, братья, скажем на это? Не лучше ли страдать непродолжительное время сейчас, чем после мучиться вечными пытками и истязаниями? Обречённый на вечные муки человек, погребённый в аду, молился: "Умоляю тебя, Отче Авраам, пошли Лазаря в дом моего отца. Ведь у меня же пять братьев и я не хочу, чтобы они, также как и я, оказались в этом проклятом месте" (Точная цитата из Святого Писания: "Тогда сказал он: так прошу тебя, Отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения" - Евангелие от Луки 16:27-28). Он как будто хотел произнести следующие слова: "Я знаю, что все они живут в грехе и достойны кары. Поэтому, если они прямо сейчас не покаются в своих прегрешениях, и не постигнет их временный недуг во время земной жизни, они будут жестоко наказаны в следующей своей жизни. Боитесь ли вы прижизненного (земного) наказания? Недаром ведь говорят, что вечные страдания намного страшнее временных. Посему, ежели вы опасаетесь временных Господних мучений, вечные адовы муки должны и подавно пугать вас. И поскольку никто не стыдится незаконного грехопадения, поскольку никого не смущает осуждение, то, грешник, исправься, встань на верную стезю! Если ты тщеславен, обуздай же гордыню свою, смирись пред ликом Господним и пред викарием – слугою Его, ибо, пока не исправишь ты пути свои (не забывай, что ты избран и являешься одним из тех, чья будущность давно предопределена), сам Господь Бог, Который не терпит высокомерия, Который не желает тебе погибели, и Которому ты не в силах воспротивиться, смирит тебя, да так, что ты послужишь наглядным примером для остальных.

Разве Господь наш не умиротворится вашим смирением и не успокоит Его ваше покаяние? Поэтому поскорее покоритесь Его воле, подчините свою душу пред великим ликом Его, исправьте свои греховные пути, со всей искренностью решитесь жить праведною и дисциплинированною жизнью, отворотитесь от зла и творите добро. Только так вы заслужите Его милосердие, смягчите временные страдания и избежите вечных мук.

(Хуго) был похоронен на переднем дворе (atrio) нашей монастырской обители под открытым небом.

б. Роспись Алтаря Портинари и фрагмент изображенных цветов (репродукция).