Языки коренных народов Австралии умирают

Джеймс Гриффитс, CNN

«Меня зовут Фэнни Смит. Я родилась на острове Флиндерс и являюсь последним представителем тасманийцев.»

Аудиозапись очень плохого качества, временами звучит так, будто голос говорящего доносится из-за стены. Тем не менее, он звучит громко и уверенно, с длинными и растянутыми слогами английского языка. Когда она начинает петь на своём родном языке, это похоже то ли на скандирование, то ли на церковное пение с примесью блюза.

Смит родилась на австралийском острове Тасмания в декабре 1834 года в народе Палава – коренном населении острова, проживавшим здесь не менее 34 тыс. лет.

К моменту смерти в 1905 году, Смит являлась последним носителем языка этого народа.

Этот язык был одним из более 250 самостоятельных языков, на которых говорили жители австралийского континента пока в 17 и 18 веках европейцы не начали заселять эту территорию. С тех пор, подчиняясь колониальным правилам, коренные народы лишались своих языков, т.к. политика в области образования проводилась только на английском языке, в отношение людей применялись дискриминационные меры, что в свою очередь порождало ряд серьезных проблем. Эти глубоко укоренившиеся проблемы сдерживали экономическое и социальное развитие населения и разрушали их самобытность.

Чёрная война

Когда европейцы впервые вторглись в Тасманию в 1803 году, на острове проживало от 4 до 10 тыс. коренных жителей.

К середине века эта цифра снизилась до нескольких сотен, в связи с тем, что тысячи людей были истреблены в ходе «Черной войны» – операции, которую европейские поселенцы начали в 1820 годах с целью изгнания коренного населения Палава с острова.

Тем, кому удалось выжить, пришлось перебраться на остров Флиндерс, отдаленный аварпост, который прежде был тюремной колонией. На этом острове коренных жителей поощряли ассимилировать, брать английские имена и одеваться как европейцы.

Это именно то место, где была рождена сама Смит в 1830 годах, в одной из общин, состоявшей приблизительно из 100 человек.

В 1847 году лагерь на острове Флиндерс был закрыт на фоне растущих споров. Смит находилась в числе нескольких десятков других выживших коренных жителей Тасмании, которые переехали в Устричную бухту (Oyster Cove) к югу от Хобарта (Hobart). Там спустя несколько лет она познакомилась со своим будущим мужем Уильямом Смитом, бывшим английским заключенным, которого перевезли в Австралию за кражу осла.

В 1876 году Фэнни Смит обратилась к правительству с петицией о признании ее последним оставшимся в живых тасманским аборигеном. Она получила парламентскую субсидию в размере 50 фунтов стерлингов и 300 акров земли в качестве компенсации за почти полное истребление коренного населения острова.

Признание Смит, а до нее и женщины по имени Труганини, «последними тасманийцами» вызвало запоздалое желание у некоторых белых сохранить культуру и язык острова, если не его народ.

В 1899 году, за несколько лет до своей смерти, Смит отправилась в Бартон Холл, величественный дом в шикарном пригороде Хобарта, Сэнди-Бэй. На фотографии того дня видно, как она стоит в саду дома, ее лицо находится в дюймах от фонографической трубы, соединенной с записывающим устройством с восковым цилиндром, которым управляет Гораций Уотсон из Королевского общества в Хобарте.

Уотсон дважды записывал Смит, они говорили о ее жизни, пели на ее родном языке. Она заплакала, когда услышала, как звучит запись, это напомнило ей голос матери.

Тем не менее, этот опыт был не совсем печальным для нее. Смит пела гимны и традиционные песни для Уотсона и перевела одну из песен, которые она пела, на английский язык:

Сейчас весна,

Птицы свистят, приходит весна,

Все облака освещены солнцем,

Фуксия наверху, птицы свистят, все вокруг танцует,

Потому что сейчас весна, все танцует,

Потому что сейчас весна.

«Эта запись была сделана для меня Фэнни Смит в 1903 году, – говорит Уотсон в конце одной из записей. – Мы отлично провели время.»

Когда Смит умерла два года спустя, вместе с ней умерли все тасманские языки. В XX веке эта тенденция будет снова и снова проявляться по всей Австралии, поскольку права коренных народов были нарушены, а их языки и культура все больше маргинализировались или ассимилировались.

Запись Фэнни Смит

Потеря языка

Тот факт, что мы не в полной мере ценим то, что имеем, пока оно не уйдет, – это клише. Но массовая гибель австралийских языков оказалась идеальной лабораторией для изучения языкового упадка и его последствий для коренных общин.

Десятилетия работы исследователей позволили сделать важные выводы о том, как потеря языка влияет на здоровье, экономику и образование, и привели доводы в пользу сохранения и поддержания языков меньшинств.

В Австралии коренные народы в два раза чаще, чем пришлые австралийцы, имеют серьезную степень инвалидности или полную недееспособность, и в шесть с лишним раз чаще живут в социальном жилье. Уровень безработицы среди коренного народа также в 4,2 раза выше среднего национального показателя.

В Канаде также по результатам правительственного исследования было установлено, что «первые нации» и инуиты значительно отстают от пришлого населения «по большинству основных показателей здоровья».

«Под здоровьем коренных народов, по общему мнению, также понимается влияние целого ряда культурных факторов, включая расизм, наряду с различными специфическими для коренных народов факторами, такими как потеря языка и связи с землей, ухудшение окружающей среды, а также духовная, эмоциональная и ментальная изолированность», – как утверждали исследователи Малкольм Кинг, Александра Смит и Майкл Грейси в 2009 году в работе для «Ланцета». «Язык играет решающую роль для идентичности, здоровья и отношений. Он особенно важен как связующее звено с духовностью, которая является важнейшим компонентом здоровья коренных народов».

Дуглас Уолен, эксперт в области речевой деятельности и языков Городского университета Нью-Йорка, заявил, что те общины, которые сохранили языки своих коренных народов, показали лучшие результаты по целому ряду показателей в области здравоохранения от «самоубийства до диабета».

«Не то, чтобы я считал, что язык обладает волшебными свойствами – хотя некоторые общины так и делают, – просто он восстанавливает чувство общности и связности, которого в настоящее время не хватает многим людям, – сказал он. – Язык и культура очень связаны друг с другом». Я думаю, что язык все еще занимает особое место, потому что его можно связать с любой культурной практикой, каждый признает его как часть своего культурного наследия».

Диана Биритжалавуи Гондарра (Dianne Biritjalawuy Gondarra), представительница Ёлнгу из Арнем (Arnhem Land), расположенной на северной оконечности Австралии, сказала, что «культура – это тень, это то, что следует за вами повсюду, и часть культуры – это язык, который соединяет меня с моей землей».

«Если у тебя нет своего родного языка, ты разобщаешься, отделяешься», – утверждает Гондарра.

– Ты чувствуешь это, эту потерю».

Майкл Уолш, научный сотрудник Австралийского института изучения аборигенов и островитян пролива Торреса (AIATSIS), заявил, что в своей работе по возрождению языка, при взаимодействии с людьми, заново открывающими для себя их родной язык, «меня всегда очень сильно поражало то, как человек выразит то, что возвращение его языка изменило его жизнь».

Он также добавил: «У нас самая мрачная статистика по самоубийствам среди молодежи среди коренных народов в Организация экономического сотрудничества и развития (OECD)». Надежда состоит в том, что, улучшая доступ к языкам и культуре коренных народов, это может помочь связать людей с их самобытностью и не допустить или, по крайней мере, уменьшить проблемы с психическим здоровьем».

«Если язык может быть использован для остановки роста самоубийств, очевидно то, что это принесет только хорошие результаты», сказал он.

Отрезанный от информации

Многие носители языков коренных народов также испытывают трудности с доступом к информации, поскольку основные образовательные и медицинские материалы доступны только на английском языке, что увеличивает разрыв между результатами для коренных австралийцев и белых.

«Базовые первичные знания недоступны для них», – заявил Ричард Трудген, директор организации «Вай Вориорс»" (Why Warriors), группы по защите прав коренного народа Северной Территории. – Вот почему ничего не работает, вот почему разрыв никогда не исчезает, он становится больше».

Хотя молодые представители коренного народа могут изучать английский язык в школе, результаты обучения в общинах коренного народа хуже, чем у белых, они все еще не имеют доступа к ресурсам на своем родном языке и могут испытывать трудности с пониманием более сложных материалов на втором языке. В общине Ёлнгу, где работает Трудген, на северо-востоке Арнем, отсутствие доступа к информации на их родном языке, а также к инструментам перевода с английского языка на Ёлнгу оставляет людей в «парализованном состоянии обучения», пишет Трудген в предстоящем репортаже, черновым вариантом которого она поделилась с CNN.

«Они не могут самостоятельно обучаться... и не могут продуктивно контролировать свою жизнь, становясь похожими на сухие листья на дереве, которые срываются и падают на землю», – говорит она.

«Когда Ёлнгу оглядываются вокруг на свой собственный мир, они видят свою собственную экономическую, правовую и управленческую структуру, которую они в состоянии понять», – продолжает Трюдген. – Но экономическая правовая и управленческая структура Баланды (основной австралийской) – это всего лишь размытая путаница. Похоже, что это целый уровень знаний, к которому система образования Баланды не дала им доступа или замуровала их, словно корни дерева в земле».