Четкие и научно обоснованные данные о реальном масштабе коррупции в Германии поучить трудно. Один взгляд на официальную статистику, прежде всего, кажется, дает право, предостеречь ее от драматизирования состояния коррупции в стране, и соответственно исходить из того, что этот феномен всего лишь более обсуждаем, чем прежде.  Полицейская Уголовная Статистика (ПУС) отметила за 2008 год только 612 зарегистрированных случаев подкупа и взяточничества при совершении сделок согласно ст. 299 УК, а также 640 подозреваемых в совершении преступлений данной категории. Еще более незначительно представлены данные о вынесенных по обвинению в совершении подобного рода преступлений приговорах: за 2007 год судебная статистика по уголовным делам указывает на 56 приговоров, вынесенных по ст. 299 УК. За 2008 год при 6, 329 случаях совершения  преступлений, связанных с конкурентной борьбой, коррупцией и совершением должностных преступлений и при 6,114,128 учтенных случаях, их доля в общеуголовной преступности составляет 0,1%. Такое состояние в значительной степени подтверждается коррумпированностью федерального управлении уголовной полиции: число совершенных полицейскими преступлений, в основе которых лежит коррупция, с 1994 по 2002 неуклонно возрастала (с 258 до 1683 совершаемых преступлений), после незначительного спада оставалась на стабильно высоком уровне (2005: 1.649; 2006: 1.609; 2007: 1.599) и в 2008 году еще раз значительно возросла до 1,808 преступлений. Сильно колеблющееся число совершенных коррупционных преступлений возвращает к данным о комплексных расследованиях с большим количеством невзаимосвязанных преступлений (например, 1994: 11.241 засвидетельствованных коррупционных преступлений; 1999: 6.743; 2000: 9.348; 2004: 7.610; 2005: 14.689; 2006: 6.895; 2007: 9.583; 2008: 8.569).

На протяжении многих лет центром ставших известными полиции случаев коррупции является область общего общественного управления, при этом следует отметить, что в 2008 г. по сравнению с 2007 г. произошло значительное снижение показателя совершения преступлений с 79% до 46%, в то время как наблюдается подъем данного показателя в экономике с 15% до 37%, в органах уголовного преследования и судебных органах с 5% до 15%, а в политике с 1% до 2%.

Также ввиду очень ограниченных возможностей уголовной статистики трудно всеобъемлюще охватить коррупцию и многочисленные улики, и экспертам приходится исходить из скрытых показателей. По подсчетам до 95% фактически совершенных коррупционных правонарушений остаются нераскрытыми. Так, при преступлениях подобного рода речь идет о скрытых правонарушениях, поскольку как взяткодатель, так и взяткополучатель являются преступниками, а потому они не заинтересованы в раскрытии преступления. Дело осложняется еще и тем, что, когда становится известным о коррупционном преступлении, как руководство ведомств, так и руководство предприятий не сообщает о совершенном правонарушении, опасаясь нанесения вреда имиджу в глазах  общественности. На большое число скрытых показателей также указывает анализ большого количества преступлений, имеющих в своей основе коррупцию, когда на протяжении многих лет совершались систематические подкупы,  но по причине большого объема или из-за наступления срока давности только против небольшой части совершенных преступлений может быть выдвинуто обвинение. Эти случаи позволяют предположить, что и в случаях, о которых так и не стало известно, практикуется схожий коррумпированный образ действий без осознания его неправомерности. Поэтому очень сложно установить, возросло ли количество совершенных преступлений  в последние годы, или многие ли случаи перешли из разряда скрытых цифр в учтенные.

4. Примеры рассматриваемых случаев

Помимо уже названных криминологических уголовно-правовых исследований автора – на основе анализа действий, подлежащих наказанию, на территории многих федеральных земель по параграфу 299– промежуточные результаты должны быть представлены краткими тезисами, которые позволяют узнать некоторые структурные характеристики коррумпированной практики частного бизнеса:

1. Практика подкупа встречается практически во всех отраслях.


2. Обнаружение коррупции в значительной степени случайно и зачастую зависит от получения подсказки о ее существовании (юридических неточностей или недостаточного сокрытия).


3. До приговора зачастую не доходит; по причине труднодоказуемости факта нарушения договора прекращение делопроизводства по ст. 153а УПК или ст. 170 п.2 УПК является частым результатом.


4. Системы контроля и предотвращения на предприятиях или в отраслях зачастую не существуют или не действуют.


5. Возрастающая в последние годы конкурентная борьба скорее сработала на укрепление коррупции (Товарооборот любой ценой).


6. В отношении личности преступников побеждает распространенное соответствие существовавших до сих пор представлений  о «типичных» коррумпированных субъектах; в частности настоящее сознание неправомерности деяния встречается достаточно редко; коррупцию оправдывают необходимостью борьбы за удельный вес на рынке; всякого рода вред преуменьшается.

Как пример анализируемых в данном исследовании дел две области распространения коррупции следует рассмотреть несколько более подробно, поскольку в них четко проявляются как типичный образ действия правонарушителя, трудности осуществления уголовного преследования, так и едва ли воспроизводимые пробелы в наказуемости:

Взяточничество в (международном) бизнесе неизбежно?

Когда в мае 2009 прокуратура постановила провести обыск в  главном отделении концерна одного крупного немецкого промышленного предприятия (речь идет об одном из ведущих производителей грузовиков, автобусов, дизельных двигателей, турбодвигателей и отдельных трансмиссий), в 39 филиалах предприятия и квартирах многих обвиняемых сотрудников, а также конфисковала большое количество компьютеров и документации, живо вспомнилось «Дело компании Сименс» как самом громком до той поры «делом о коррупции» в области частного бизнеса. Поскольку в данном деле также прозвучало, что системы взяточничества внутри страны и за границей существовали для того, чтобы посредством поддельных финансовых отчетов, сокрытых комиссионных вознаграждений и фирм-однодневок поддержать реализацию выпускаемых концерном  товаров. Таким образом, продавцы в филиалах оказались в положении, когда они вынуждены подкупать сотрудников фирм внутри страны и особенно служащих, доверенных и должностных лиц зарубежных предприятий, в результате они добивались того, чтобы данные бизнес-партнеры не заключали контрактов с конкурентами предприятия, а соглашались на договоры купли-продажи и лизинга с их работодателями. Предварительное расследование сконцентрировалось на подозрительных счетах в период между 2002 и 2005, общая сумма которых оценивается в 16 миллионов евро (в то время как счета покупателя должны были составлять 15 миллионов евро) и выявило более 100 обвиняемых, из них около 50 служащих немецких предприятий. При этом речь преимущественно идет о служащих нижнего и среднего звена управления. Правда, один из членов правления, глава отдела реализации продукции дочерней компании предприятия по производству грузовиков, ушел с должности, после того, как стало известно, что им интересуется прокуратура. В случае сокрытых комиссионных вознаграждениях речь зачастую идет о суммах в размере всего лишь нескольких сотен евро, однако, вероятно были совершены сотни тысяч подобных операций. Эти средства переводились клиентами на счета членов семьи и друзей покупателя. На международном уровне использовались то договоры с консультантами, то подставные счета и фирмы, при этом деньги переводились через страны, известные совершением подобных операций. С осени 2005 внутри предприятия существовал кодекс поведения, который помимо прочего категорически запрещал сотрудникам любое обращение к должностным лицам или сотрудникам других предприятий с целью заключения договоров, получения несправедливых преимуществ или препятствования другим лицам. Однако очевидно, что, несмотря на данный руководящий принцип, а также дополнительное введение горячей линии для анонимных обращений о предполагаемых нарушениях и назначение на должность внештатных уполномоченных для осуществления надзора за законностью, вышеописанные незаконные действия не были предотвращены. Как вынужден был признать в ходе дознания концерн, управлению предприятием было известно о  сомнительных средствах с 2007 года после проведения специального внутреннего расследования. Были сделаны организационные и личные выводы, однако прокуратура сознательно не была привлечена, поскольку в этом не было необходимости. Параллельно с длительным дознанием прокуратуры, предприятие начало собственную широкомасштабную проверку, которую поручила аудиторской компании и ведущей дела на международном уровне адвокатской канторе. Введение амнистии внутри предприятия должно было поощрить служащих, которым было что-либо известно о незаконных действиях, или которые сами были замешаны в подобных делах, дать показания. Предприятие, напротив, стремится отказаться от увольнений и жалоб о возмещении ущерба. Программа, однако, не должна распространяться на менеджеров  высшего управленческого звена и на сотрудников, которые сами незаконно обогатились. После выплаты денежного штрафа в размере 150,6 миллионов евро, подобные случаи в будущем, благодаря построению комплаенса, должны быть предотвращены.

«Давать и получать» в немецком здравоохранении

Раскрытые дела в области здравоохранения позволяют узнать целенаправленную и повсеместную систему «Взяточничества и подкупа», причем становится известным принцип установления отношений, которые могут привести к коррупции, между официально допущенными частнопрактикующими врачами и одним или несколькими сообщниками из системы здравоохранения:

- в больницах (выплата пациентами так называемых благодарностей врачам за выдачу направления),

- в отделениях неотложной помощи, психотерапевтам, окулистам (за «рекомендации»  соответствующего врача о приобретении пациентом продукта конкретного производителя),

- в фармацевтических компаниях (предоставление материальных преимуществ различного рода, чтобы побудить врача выдать рецепт на определенное лекарственное средство).

В ходе проведения одного из самых крупных комплексных расследований в последней из названных областей, прокуратура допросила сотрудников службы сбыта и региональных руководителей одной крупной фармацевтической компании, а также тысячи частнопрактикующих врачей на всей территории республики. Как показало расследование, речь идет о распространенной практике побуждать медиков выписывать рецепты на продукцию определенной фирмы  с помощью денежных и материальных поощрений. В некоторых случаях должны заключены дополнительные тайные договоренности о доле в товарообороте, вследствие чего – в зависимости от количества выданных рецептов – врачи получали от двух до восьми процентов за участие, так называемый «откат», который скрывали от объединения врачей больничных касс, поскольку его наличие уменьшало сумму получаемого гонорара. Зачастую эти средства маскировали под видом вознаграждения за якобы оказанные консультации, а также под видом остаточных средств или долгов. Между тем в ходе рассмотрения более сотни дел, было выявлено, что описанные отношения между врачами и сотрудниками фармакологических фирм согласно существующему правовому положению не рассматриваются как незаконные. Напротив, сложилось впечатление, что другие органы уголовного преследования имеют своей целью выдвинуть обвинение на основании ст. 299 УК. Основная проблема состоит в том, чтобы решить юридический вопрос, может ли частнопрактикующий врач больничной кассы быть классифицирован как уполномоченный экономического предприятия больничной кассы, что сейчас все больше может быть подкреплено значительными аргументами.   Независимо от правовых частных вопросов, которые ввиду своего положения не могут быть объяснены, в данной группе как наказуемый и требующий наказания рассматривается такой образ действий, который имеет своей целью с помощью не относящихся к делу преимуществ оказать манипулятивное воздействие на врачей при выписке рецептов. Правда, для сохранения принципа определенности согласно ст. 103 п. 2 Конституции законодателю необходимо требовать в этом отношении посредством выяснения состава преступления подачи четкого сигнала для включения представителей «свободных профессий» в круг лиц, способных совершить преступление.  Сложное при осуществлении на практике представление доказательств по вопросу неправовых соглашений или нечеткого разграничения допустимых и запрещенных действий на основании критерия социальной адекватности сохраняется даже после изменения закона.