Эта книга посвящается Джону и Дорис Варли.

Мой отец, Джон Э. Варли, умер 13 Января 2005 года, в возрасте 79 лет, в Биг Спринге, штат Техас.  Замечательный человек, проживший не менее замечательную жизнь и воспитавший двух дочек, а также меня.

Из спортивных команд он ненавидел Нотр-Дам Файтинг Айриш, Нью-Йорк Янкиз и Эйэндэм Эггиз из Техаса, зато с теплом любил прочие техасские команды. Он жил в надежде увидеть победу Рэд Сокс над Янкиз, чем и отличался от других.

От «Маленького Пушистика, дитя Ледникового Периода».

Давным-давно, в месяце, что спустя годы люди нарекли Августом, много-много лет назад, в местечке, что теперь зовется Манитоба, стадо мамонтов пересекало низкие всхолмья, направляясь на юг, к мягкой зеленой долине, богатой водой.   

Всего в стаде было двадцать-двадцать пять мамонтов. Возможно, даже тридцать. Никто с уверенностью не скажет. Мы знаем лишь, что стадо состояло из женских особей всех возрастов, да мужских особей не старше пятидесяти лет.

Мамонты не создавали семьи, подобно нам, людям, где есть папа, мама и дети, даже дедушка с бабушкой. Мамонты подобны современным слонам, и в их семьях переплетались различные связи между сестрами и тетями, племянниками и молодняком.

Когда мальчишки подрастали, они становились невероятно проблемными и все время надоедали девочкам… прямо как человеческие мальчики наших дней! В таких случаях мамонтихи постарше объединяли свои силы и выпроваживали нарушителей покоя из женской части стада. Мальчишкам ничего не оставалось, кроме как вернуться к мужской половине.

Вожаком стада являлась самая старая и самая крупная мамонтиха, как ученые говорят, «альфа самка». Мы будем называть ее Большая Мать.

Большая Мать была стара, примерно сорока пяти-пятидесяти лет; нельзя сказать с уверенностью, ведь мамонты не ведут календари и не отмечают свои дни рождения, как это заведено у людей, поэтому мы и не знаем их точного возраста. Но Большая Мать повидала на своем веку множество зим и лет, будучи альфой в течение долгого времени. Она была наимудрейшей, наисильнейшей  в стаде, посему все без исключения мамонтихи уважали ее.

Это лето выдалось тяжелым. Местности, что ныне зовутся речными долинами Миссисиппи и Миссури, не видели дождя много месяцев, одни лишь молнии сверкали в небе. В высохших прериях вовсю полыхали пожары. Крупным животным вроде мамонтов, бизонов и носорогов  приходилось мигрировать в поисках пропитания. Большая Мать давно не проводила свое стадо так далеко на север, но память ее была прекрасной, поэтому путь продолжался.

На севере уже жили мамонты, однако они отличались своей необычной внешностью, будучи полностью покрытыми толстой плотной шерстью. Почему они отличались от Большой Матери и остальных? Да потому, что являлись родственным видом мамонтов – мастодонами (правда, речь сейчас не о них).

В то время жили племена людей, и они охотились на мамонтов, но как они их называли, мы не знаем. Сегодня мы знаем два вида мамонтов, обитавших в Северной Америке: шерстистый мамонт и мамонт Колумба.

Шерстистый мамонт предпочитал жить в северной части, которую мы зовем Канадой. А мамонт Колумба в большей степени обитал южнее, добираясь до самой Мексики! Конечно, в некоторых областях  можно было встретить сразу два этих вида.

Порой мамонты покрывали огромные расстояния в поисках пропитания. Ученые называют такие передвижения миграцией. Когда шерстистый мамонт и мамонт Колумба встречались на одной территории, они были заинтересованы друг в друге не более больших земляных ленивцев, или шерстистых носорогов, или гигантских бизонов, с которыми они делили равнины. Вы можете увидеть такую картину и в современной Африке, когда слоны, носороги, жирафы и антилопы гну мирно пасутся в своих ареалах, не обращая никакого внимания друг на друга. Поэтому два вида мамонтов игнорировали друг дружку. И все же, бывали и исключения.

Вертолет на небольшой высоте пролетал над редкостно пустынным пейзажем. Нунавут. Не назовешь его ни областью, ни районом, хотя многие и умудряются. По мнению Уорбертона, лучше бы его вернули эскимосам, как раньше, в 1999. 810000 квадратных километров каменистой пустоши и ничего больше – это одна пятая территории Канады. Уорбертон взглянул в замерзшее окно и с удивлением заметил белого медведя, что крупными скачками бежал внизу, сотни футов под вертолетом. Он что, охотится за ними? А может, наоборот, убегает? Он хотел было окликнуть низенького инуита, чье лицо было коричневым из-за сурового местного климата, однако расхотел – язык сломаешь, пока выговоришь имя. С инуитом он познакомился в Черчильском аэропорту, и звали его Чарли Чарттинирпаак, - прямо как человека, страдающего тяжелым кашлем и  суровым приступом икоты.

В кабине было чертовски холодно, однако Чарли это не беспокоило. Маленький инуит откинул капюшон своей парки, показав черные прямые волосы, блестящие, словно обработанные моржовым жиром. Коричневые руки с узловатыми пальцами были без рукавиц.  Его парка казалась ручной работы, что не скажешь о его ботинках – фирмы Л. Л. Бинз, не иначе. Инуит,  почувствовав на себе взгляд Уорбертона, улыбнулся ему, обнажив широко посаженные, но крепкие потемневшие зубы. Он, случайно, шкуру северного оленя не жевал для лучшего эффекта? А может, это женщина?

Несмотря на то, что продавец «Аберкромби и Фитч» в Торотно, где раскошелился Уорбертон,  гарантировал, что его костюм неуязвим даже для полярной метели, Уорбертон замерз до костей, будто оделся в легкую водолазку.

Он кинул взгляд в окно и отметил первое за пять тысяч миль цветное пятно. Изолированные модульные жилища, перевозимые грузовым гаком вертолета, по цвету мало отличались от снега. Однако на небольшом расстоянии от них у подножия голого холма стоял большой полуцилиндрический тент, по виду как куонсетский ангар, сделанный из голубых и красных брезентовых вставок, сильно укорененных в снегу с помощью крепких желтых тросов. Это был «Мамонт Седьмой».

Уорбертон различил людей, появившихся из одного трейлера. Один посмотрел в небо и помахал. Затем вертолет приземлился на посадочную площадку, отмеченную крупным знаком Х посреди красного круга, нарисованного на снегу. Уорбертон и Чарли отстегнули ремни и подождали, пока пилот, еще один инуит, откроет дверь и опустит пандус.

Только выбравшись наружу, Уорбертон осознал, что в этом чертовом вертолете было еще нормально. Вот здесь, сейчас, действительно холодно.

К нему навстречу спешили два человека, правда они были неузнаваемы в плотных тканевых гортекских куртках, с глубоко надвинутыми капюшонами и в больших синих солнцезащитных очках, что спасали глаза от блеска снега и льда. Уорбертон последовал за ними к большому, туго натянутому тенту, очертаниями напоминавшему верхушку современного цирка, сто футов вверх по склону холма. Они пробрались сквозь тропу и вошли внутрь.

Когда незнакомцы скинули капюшоны, Уорбертон узнал Доктора Ростова, бывшего директора Музея Естественной Истории в Санкт Петербурге, ныне главы «Мамонт Седьмой». Внутри тент оказался квадратной комнатой, размером с грузоподъемный лифт  в отеле, вроде воздушного шлюза, о котором он узнал, посещая мамонтовские раскопки. Тент поддерживался внутренним давлением, поэтому внешние и внутренние двери нельзя было открывать одновременно.

Ростов, открывая внутреннюю дверь, прочистил горло. Нервничает, понял Уорбертон. Ростов имел легкий акцент и выглядел, как университетский профессор, с нечесаной гривой белых волос и козлиной бородкой с проседью. Однако его обветренное лицо напоминало лицо Чарли, а еще его нос в форме картошки был красным, как пожарная тревога. Хотя руки были в меховых перчатках, Уорбертон знал, что Ростов лишился части пальцев, отморозив их. Нелегко быть охотником на мамонтов в двадцать первом веке. Пусть это не так рискованно, как в древние времена, но все же удовольствия мало, когда климат здесь настолько суров, что может убить вас не хуже раненного и разъяренного мамонта.

«Мне бы и в голову не пришло, что вы шутите надо мной, Доктор» - сказал Уорбертон. Когда загорелся зеленый свет, Ростов провел группу внутрь комнаты. Интерьер был хорошо освещен, и пусть особо не потеплело, но хотя бы безветренно.

«Мы поддерживаем здесь температуру около четырех градусов ниже нуля, дабы защитить образцы», - ответил Ростов. Уорбертон перевел для себя по Канадской стоградусной шкале: около десяти градусов Цельсия.

В центре тента велись раскопки внутрь холма: прямоугольное пространство примерно двадцать на двадцать футов, хорошо освещенное прожекторами, на штативах установленные вокруг. Археологическая бригада раскопала голову, спину и часть туловища мамонта, частично скрытую защитной пленкой. Кристиан хотел добыть мамонта в первозданном виде, что превратило ведение раскопок с болезненно аккуратный, продуманный до мелочей процесс. Начали с маленьких ледовых топориков, затем перешли к молоткам и долоту и только потом к теплым кисточкам и зубочисткам, пока не достигли ворсистой шерсти. И даже после этого, когда скрытая подо льдами часть расчистилась, ее тут же заморозили в дистиллированной воде. Представьте себе, до чего же глупо было бы этому существу идеально сохраниться спустя десять, пятнадцать тысяч лет (да так, что практически оставаться съедобным), а потом сгнить за пару дней раскопок! Задача заключалась в том, чтобы освободить существо из вечной мерзлоты, а затем быстренько транспортировать по воздуху в огромную морозильную камеру, и только после спокойно, неспешно его исследовать.

«Седьмой», несомненно, самый лучший и самый большой представитель рода мамонтов, что мы в своей жизни находили!» - сказал Ростов. «В самом деле, он настолько велик, что я подозреваю, это гибрид. Вероятно, Mammuthus primigenius. Они были покрупнее Шерстистых. Плоть в идеальном состоянии. Клеточные ядра, как показали исследования, дают надежды на ДНК, пока мы не добрались до половых органов».

Уорбертон многое узнал о мамонтах за последние четыре года. Ему всегда приходилось изучать что-то новое, в зависимости от очередной мании начальника. Уорбертон знал, что «Mammuthus primigenius» – это латинское название Императорского мамонта. Он также знал и о клонировании, хотя не имел склонности к науке. Однако, базовые знания были достаточно просты для изучения. Чтобы возродить мамонтов, необходима ДНК  в первозданном виде. Идеальных экземпляров для этого не находили, однако, с течением лет, критерий «первозданный» чуточку понизился, ведь появились новые технологии для переработки генетических материалов. Четыре года назад Уорбертон с сомнением относился к проекту, потому что босс уже не первые вот так увлекался несбыточными фантазиями.

Идеальным материалом для клонирования была бы яйцеклетка или сперматогенная клетка мамонта. Получившийся в результате эмбрион затем поместили бы в самку слона – сам по себе непростой процесс, ведь репродуктивный цикл слонов еще не до конца изучен.

Прошла неделя, и все это случилось в следующую среду, и Уорбертон ожидал, что ему покажут что-то поразительное, касаемо мамонтовской репродукции. Он не лелеял надежд, но все же чаще всего он выполнял задачи намного более скучные, работая на Кристиана.

Он еще не ознакомился с точным расположением половых органов мамонта, однако смел предположить, что они должны быть на своих местах, как и у прочих четвероногих вроде лошадей, овец, коров и, вероятно, слонов, хотя «фамильные ценности» последних он никогда и не видел. Но Ростов не пригласил его на полный осмотр массивного зверя, а провел лишь к его левому боку. Мамонт сидел более-менее прямо, поджав под себя ноги. Ростов указал на глыбу возле задних ног, которая не подходила ни к одному описанию или картинке, что видел Уорбертон, если только заднюю ногу мамонта не вывернуло неестественным образом. Глыбу накрывал  тот же защитный материал, что и всего зверя.

Уорбертон выжидающе взглянул на Ростова. Тот вздохнул и откинул покрывало.

Эта глыба оказалась человеком.

Он крепко прижался к боку мамонта, все еще частично скрытый во льду. Ученые вызволили только голову и торс. Большая часть лица и рука были поедены животными. Желтая и сморщенная кожа на груди походила на воск.

Уорбертон вновь взглянул на Ростова.

«Это не подделка» - заверил его мужчина, беспомощно пожав плечами.

«И сколько ему?»
«Около двенадцати тысяч лет» - откликнулся Ростов.

Оставшиеся волосы замороженного человека были длинными, тонкими и серыми. Клочки бороды свисали до груди. Так как находка значительно «усохла» под воздействием экстремально низкой температуры, было трудно определить возраст, однако Уорбертону показалось, что мужчина был стар. Многие зубы отсутствовали или почернели. Правда, это еще ничего не доказывало. Без должного ухода за полостью рта даже у молодого парня  могут сгнить все зубы. А уж если предположить, в каком веке жил этот тип, единственным доступным средством, что заменило бы зубную щетку, был каменный топор.

«Я, конечно, не антрополог» - сказал Ростов. «И все же я вижу, что его одежда полностью согласуется с моими представлениями о том времени, в котором он жил».

Уорбертон и не думал, что для этого требуется ученая степень – настолько все очевидно. Видимая часть одежды найденного древнего человека состояла из меховой шкуры и кожи. Что еще можно было придумать охотнику на мамонтов? Короткие гетры и школьный галстук?!

«Ты бы наклонился немного. Там виднеется верхняя часть головы еще одного человека» - произнес Ростов.

Еще одного? Уорбертон заглянул за спину охотника на мамонтов – тот практически не имел запаха в этом холодильнике – и с трудом разглядел то, что могло как раз оказаться человеческой головой, просвечивающей сквозь толщу льда.

«Вы уверены?»

«О да..  Когда мы добрались до этого участка раскопок, сразу просканировали лед с помощью интерференционной сонограммы. Между этим мужчиной и мамонтом есть кое-кто еще. Поменьше габаритами. Вероятно, женщина или ребенок.

Еще кто-то? Женщина или дитя? Все интереснее и интереснее, подумал Уорбертон. Алли Уп и.. как там звали его подружку? Ума? Уна?.. Мультсериал, конечно, немного перегнал его время, однако парочка главных героев из каменного века как раз была похожа на современную находку. Что же до этого замороженного парня и его сына или дочки, укрывшихся за массивной тушей только что убитого шерстистого мамонта от неминуемой гибели из-за дикой, заморозившей их, метели… Их нельзя судить строго, вряд ли вы бы нашли другой выход. Затем, не являясь умельцем проворачивать документальные съемки для кабельного телевиденья, он подумал, с какими трудностями столкнулся бы, сняв подобный фильм.

Когда вы втянетесь в область раскопок Северной Америки, вы неизменно столкнетесь с Индийской проблемой. Множество племен называют археологические исследования и поиски древних костей, а то и пару отлично сохранившихся образцов, просто «раскапыванием могил». Более того, правительство в последнее время начало соглашаться с ними, и музеи вынуждены возвращать находки для предания их той земле, где те были найдены. Как там звался тот найденный в Орегоне или Вашингтоне скелет десятитысячелетней давности? Кеннебанкский Человек, что-то вроде того? Споры вокруг него велись не один год. Уорбертон сделал себе мысленную заметку посмотреть, что там канадский закон говорит по этому вопросу.

И тут он впервые заметил, что все это время за ним наблюдает инуит, сопровождавший их в эту область раскопок. Уорбертон взглянул на него, потом на Чарли – у обоих был невероятно торжественный и серьезный вид. Да уж, эти так просто находку не отдадут.

«Как много людей знают об этом?» - спросил Уорбертон.

«Только пятеро из нашей команды, мистер Кристиан и ты», - откликнулся Ростов.

«И больше никто? Ни один не звонил к себе домой, не рассказывал про находку?»

«Таковы условия нашей работы. Секретность. Ни твоя мама, ни твоя жена не должна знать об этом. Если вы все полагаете, что можете заработать немного денег, проболтавшись Си-эн-эн или в газету, то забудьте об этом. Обещаю, что самолично отвалю вам неплохую сумму, а еще вы получите ощутимые премии. Однако, если вы все же решите сообщить об кому-либо, и я выясню это.. что ж, Говард Кристиан владелец сорока биллионов долларов, и  он сумеет сделать ваше существование настолько невыносимым, что вы и представления не имеете. Так что, вы со мной?»

Чарли  и другой инуит кивнули. Но Ростов определенно не закончил.

«Так в чем же дело?» - спросил Уорбертон.

Ростов протянул руку и убрал в сторону клочок покрывала, покрывавший предплечье и левую руку замороженного мужчины. Уорбертон уловил проблеск металла. Он склонился ниже и, приглядевшись, к своему удивлению понял: это часы!