Широкой современной русской публике Сюлли-Прюдом почти не известен.  Некоторые, чувствительные к словам, могут припомнить только имя, запомнившееся своей как бы необычностью.  Между тем, этот человек - первый лауреат Нобелевской премии в области литературы, которая, как многие надеялись, должна была достаться Льву Толстому.

Почему он не особенно популярен даже на родине и почти совсем не известен за границей?  Тому мне видится две основные причины.

Во-первых, творчество его отличает краяняя, почти имперсональная созерцательность.  Глубина (высота?) и чистота воплощенных в нем эмоций не типична даже для современников, не говоря уже о последующих периодах, когда они утратили какую бы то ни было актуальность в контексте «художественного самовыражения».  В этом смысле оно не только почти уникально для западной поэзии, но напоминает лучшие образцы, созданные на «дальневосточных» языках (китайском, японском), несмотря на свойственные им совершенно иные выразительные средства.

Одним словом, он слишком сбалансирован, почти совершенен, чуть ли не идеален.  С точки зрения современного обывателя, стихи его никуда не ведут и совершенно не "трогают", поскольку не отражают свойственных его (обывателя) "богатому внутреннему миру" предельно эгоистических противоречий, на которых, собственно, и строится современная ("постмодернистская") не только литература, но и философия, а также прочие формы социальной коммуникации.  В большинстве своем, современные люди ждут от художественного творчества четких и внятных схем, либо бьющего изо всех щелей эмоционального дерьма, а вот видеть красоту и совершенство в реальности, предъявленной во всем ее многообразии, сложности и совершенстве, дано немногим.

Во-вторых, исключительная чистота и выверенность слога в сочетании с совершенством стихотворной техники (ставящие его особняком даже в ряду парнасцев - представителей литературного движения, к которому он принадлежал в молодости) делают адекватный перевод на иностранный язык крайне затруднительным, почти невозможным.  Если при переводе, скажем, Маллярмэ основную трудность представляет собой передача чрезвычайно богатой образности, а также связанных с ней смыслов и контекстов, то здесь крайне важно донести все это, по возможности, в исходной форме, не расплескав.  По-моему, задача эта выше сил человеческих и к решению ее можно сколь угодно приближаться, так никогда и не найдя его.

Основное препятствие - различия в ритмической структуре фраз, делающие невозможным использование одного и того же размера, типа рифмы.  Последнее крайне важно при переводе именно этого стихотворения, где текучий, совершенно вальсовый по ритму рефрен перемежает строфы, скрепленные четкими мужскими (с ударением на последний слог) рифмами.  Ударная концовка строки создает эффект «отпущенной тетивы», «выдоха», когда с угасанием звука отправляется в полет мысль.  Это ритм размышления, констатирующего взгляда со стороны, рисующего завораживающую картину, в которую не вовлечен сам.  И именно этого мне не удалось передать, как не старался: рифму пришлось «разбавить», отчего размер приобрел неуместную, как мне представляется, легкость.

Стихотворение выбрано мною не случайно, поскольку идеально иллюстрирует важные с моей точки зрения особенности «поэтического метода» Сюлли-Прюдома, включая отмеченные выше.  Это глубокий, очень точный и ясный взгляд, проникающий в святая святых «механики» бытия, переданный как многозначными намеками, так и прямыми аналогиями.  Произведение из тех, на которые хочется медитировать: запомнив однажды, носить с собой, рассматривать, пробовать на вкус, открывая новые нюансы и грани, проникая, вместе с тем, в глубину.  Однако, подобно всему великому, выглядит оно очень просто, даже обыденно и не содержит интриги, которая привлекала бы внимание безусловно.  Благородная драгоценность для истинных ценителей слова и всего, что за ним.



Рене-Франсуа Сюлли-Прюдом

ВАЛЬС

(перевод Вадима Румынского)

В потоке шелков и вуалей

Безмолвные пары кружат

И гнется паркет под ногами

И к люстре, влекомы шагами,

Их легкие взоры летят.

И опять предо мною седая Бретань,

Где, на древний утес низвергаясь, вода

Шумит и кружится и ныне, как прежде,

Всегда.

В их мягком скольженьи томится

Немое признанье в любви

И, крылья подъемля, стремится

Душа в нем, как скорая птица,

Всегда замыкая круги.

И опять предо мною седая Бретань,

Где, на древний утес низвергаясь, вода

Шумит и кружится и ныне, как прежде,

Всегда.

Он, юности гордый сознаньем,

И дева: «Ах, если б опять!»

И губы их, как обещанье

Сомкнуться навеки в лобзаньи,

Которому век не бывать.

И опять предо мною седая Бретань,

Где, на древний утес низвергаясь, вода

Шумит и кружится и ныне, как прежде,

Всегда.

Оркестр устал. Умирают

Огни мимолетных картин.

Мутятся, текут отраженья

И пары исчезли в круженьи.

Лишь мрак остается один.

И опять предо мною седая Бретань,

Где, на древний утес низвергаясь, вода

Шумит и кружится и ныне, как прежде,

Всегда.

_______________



René-François Sully Prudhomme

LA VALSE

Dans un flot de gaze et de soie,

Couples pâles, silencieux,

Ils tournent, et le parquet ploie,

Et vers le lustre qui flamboie

S'égarent demi-clos leurs yeux.

Je pense aux vieux rochers que j'ai vus en Bretagne,

Où la houle s'engouffre et tourne, jour et nuit,

Du même tournoîment que toujours accompagne

Le même bruit.

La valse molle cache en elle

Un languissant aveu d'amour.

L'âme y glisse en levant son aile:

C'est comme une fuite éternelle,

C'est comme un éternel retour.

Je pense aux vieux rochers que j'ai vus en Bretagne,

Où la houle s'engouffre et tourne, jour et nuit,

Du même tournoîment que toujours accompagne

Le même bruit.

Le jeune homme sent sa jeunesse,

Et la vierge dit: "Si j'aimais?"

Et leurs lèvres se font sans cesse

La douce et fuyante promesse

D'un baiser qui ne vient jamais.

Je pense aux vieux rochers que j'ai vus en Bretagne,

Où la houle s'engouffre et tourne, jour et nuit,

Du même tournoîment que toujours accompagne

Le même bruit.

L'orchestre est las, les valses meurent,

Les flambeaux pâles ont décru,

Les miroirs se troublent et pleurent.

Les ténèbres seules demeurent,

Tous les couples ont disparu.

Je pense aux vieux rochers que j'ai vus en Bretagne,

Où la houle s'engouffre et tourne, jour et nuit,

Du même tournoîment que toujours accompagne

Le même bruit.

_______________


Dans un flot de gaze et de soie,

В потоке газа и шелка

Couples pâles, silencieux,

Бледные, молчаливые пары

Ils tournent, et le parquet ploie,

Кружатся (поворачиваются, вращаются) и паркет гнется (прогибается)

Et vers le lustre qui flamboie

И к люстре (в направлении люстры), которая пылает (пламенеет, сверкает)

S'égarent demi-clos leurs yeux.

Блуждают, полузакрытые, их глаза.

Je pense aux vieux rochers que j'ai vus en Bretagne,

Я думаю о старых скалах (утесах), которые видел в Бретани

Où la houle s'engouffre et tourne, jour et nuit,

Где волны (зыбь) низвергаются (поглощаются) и кружатся, день и ночь,

Du même tournoîment que toujours accompagne

[Все] в том же круженьи, которое всегда сопровождает

Le même bruit.
[Все] тот же шум.

La valse(1) molle cache en elle

Мягкий (податливый) вальс прячет (скрывает) в себе

Un languissant aveu d'amour.

Длящееся (томящееся) признание в любви.

L'âme y glisse en levant son aile:

Душа там (в нем) скользит, поднимая крыло:

C'est comme une fuite éternelle(2),

Это как вечный бег (побег, убегание),

C'est comme un éternel retour(2).

Это как вечное возвращение.

[РЕФРЕН]

Le jeune homme sent sa jeunesse,

Молодой человек чувствует (ощущает, осознает) свою юность,

Et la vierge dit: "Si j'aimais?"

И дева [именно «дева» - не девушка] говорит: «[Ах], если бы я любила?»

Et leurs lèvres se font sans cesse

И их губы беспрерывно складываются (букв. «делаются»)

La douce et fuyante promesse

В сладкое (нежное) и ускользающее (убегающее, неуловимое) обещание

D'un baiser qui ne vient jamais.

Поцелуя, который никогда не наступит (букв. «не придет»).

[РЕФРЕН]

L'orchestre est las, les valses meurent,

Оркестр устал, вальсы умирают,

Les flambeaux pâles ont décru,

Бледные канделябры (факелы) потухли.

Les miroirs se troublent et pleurent.

Зеркала мутятся и плачут,

Les ténèbres seules demeurent,

Один мрак остается (пребывает),

Tous les couples ont disparu.

Все пары исчезли.

[РЕФРЕН]


(1) По-французски слово "вальс" женского рода.

(2) В этой и следующей за ней (также помеченной) строке заключен очень важный смысл, ускользающий от русскоязычного читателя даже в подстрочнике.  Дело в том, что по-русски, слова "убегание" и "возвращение" - оба среднего рода, тогда как оригинальные "fuite" и "retour" - соответственно, женского и мужского (среднего рода во французском языке нет вообще).