МАРИ

Франция, 1944

Из предрассветной тишины за стеной сарая донёсся шаркающий звук.  Мари резко выпрямилась, испуганная и опустошённая.  Ночь она провела полусидя-полулёжа, прислонившись к шершавой деревянной стене.  Её кости ныли от холода и твердой земли, а нижняя часть платья намокла от влаги, проступавшей из почвы.

In the predawn stillness there was a scratching sound outside the shed. Marie sat up, terrified and exhausted. She had spent the night half sitting, half lying against a rough wooden wall. Her bones ached from the cold, hard ground, and there was a wet spot on the seat of her dress where the dampness of the earth had soaked through.

Шум повторился, похожий на шуршание, которое издавал в её детстве олень, рывший землю в саду каждое лето, когда они с матерью уезжали из Конкарно.  Но это был не олень: шаги были тяжелее, хрустели ломавшиеся под ними ветки.  Мари вскочила на ноги, представляя по ту сторону двери немца и пытаясь припомнить, как её учили действовать в подобном случае.  Кожу покалывало.

The noise came again, like the rustling of deer that poked at the garden each summer she and her mother had spent outside Concarneau when she was a girl. This was not a deer, though; the footsteps were heavier, crushing twigs beneath them. Marie leaped to her feet, imagining a German on the other side of the door. She tried to remember from her training what to do. Her skin prickled.

Но потом ключ повернулся в замке и дверь открылась.  Это был высокий сердитый мужчина, который привёл её сюда прошлой ночью.  Мари непроизвольно разгладила юбку, смущаясь запахом, шедшим из угла, который она пыталась незаметно использовать как туалет.  Она не хотела, но при закрытой двери и отсутствии удобств выбора не было.  Человек не сказал ни слова, но жестом приказал ей следовать за ним.  Она пошла, собирая свои светло-русые волосы в низкий узел, пока он выходил из сарая.  Изо рта пахло, в животе урчало от голода.  Снаружи небо уже розовело по краю, воздух был влажным.  Поскольку в сарай её привели среди ночи, она не могла пробыть в нем больше нескольких часов.  Однако время, проведённое в тревоге о том, когда он вернётся, и что делать, если нет, показалось ей гораздо более продолжительным.  Ей удалось разглядеть, что сарай стоял на самом краю оврага, начинавшегося за рядом тополей.

But then a key turned in the lock and the door opened. It was the tall, angry man who had brought her the previous night. Marie smoothed her skirt, embarrassed at how the shed reeked now from the spot in the corner where she had tried discreetly to use the ground as a toilet. She hadn’t wanted to, but with the door locked and no facilities, there really hadn’t been a choice. The man did not speak, but gestured for her to follow. She obeyed, working her dishwater-blond hair into a low knot as she stepped from the shed. Her mouth was sour and her stomach gnarled with hunger. Outside the sky was pink at the horizon, the air damp. Since he had brought her to the shed in the middle of the night, she couldn’t have been there for more than a few hours. But the time waiting and worrying about when he would come back and what she would do if he did not had seemed like much longer. She could see that the shed was sunk in a ravine behind a row of poplar trees.

«Всё в порядке?» - спросил человек по-английски, когда они взбирались на холм, – так тихо, что она едва смогла расслышать.  «Да.  Но не благодаря вам», - добавила она слишком громко.  В её словах прорывалось раздражение по поводу того, как с ней обошлись.  Мужчина обернулся.  «Тихо!» - скомандовал он тихим резким голосом, сжав её запястье до боли.  «Не трогайте меня!»  Мари попыталась вырваться, но его рука сковала её железной хваткой намертво.  Его глаза сверкнули.  «Я не хочу попасться из-за того, что ты не можешь держать язык за зубами».  Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.  Затем человек пошёл дальше, ведя её через лес явно не туда, откуда привёл прошлой ночью, хотя она не могла быть уверена в этом.  По пути она краем глаза изучала его.  Волосы коротко стрижены, квадратная челюсть.  Несмотря на штаны и рубашку французского крестьянина, его слишком прямая осанка и ровный шаг выдавали в нем военного, по крайней мере, бывшего.

“You managed all right?” the man asked in English as they climbed up the hill, his voice so low she could barely hear it.  “Yes. No thanks to you,” she added, too loudly, her annoyance at how she’d been treated bursting forth. He turned back. “Quiet!” he commanded in a low, gravelly voice, grabbing her wrist so hard that it hurt. “Don’t touch me!” Marie tried to pull back, but his iron-like grip held her fast. His eyes blazed. “I’m not going to get arrested because you can’t keep your mouth shut.” They stared at each other for several seconds, not speaking. The man started onward once more, leading her through the forest in a direction that seemed different than the way he’d brought her the previous night, though she could not tell for certain. As they walked, she studied him out of the corner of her eye. His hair was close-cropped and his jaw square. Though he wore the trousers and shirt of a French peasant, his too-straight posture and gait suggested he was military, or once had been.

Деревья расступились, открыв поляну, на дальнем краю которой виднелось здание маленькой железнодорожной станции без названия – едва ли больше, чем халупа, в которой её заставили провести ночь.  Человек уверенно огляделся, как тот, кто давно привык замечать за собой слежку, и снова сжал её руку.  Мари отстранилась.  «Не трогайте меня, я сказала».  Непрошенные прикосновения незнакомцев всегда вызывали в памяти воспоминание детства, когда за таким же болезненным пожатием отца следовал шлепок или удар.

The trees broke to a clearing and on the far side sat a small, unmarked rail station scarcely bigger than the hut where she had been forced to sleep the night before. The man looked in both directions expertly, like one who had spent much time ensuring that he had not been detected or tracked. Then he grasped her arm once more. Marie pulled away. “Don’t touch me again.” The unwanted hands of strange men always transported her back to her childhood, where her father’s painful grip was always followed by a slap or strike.

Она ждала очередного выговора, но вместо этого он слегка кивнул в знак согласия: «Тогда держитесь поближе»,  - и направился через поляну к станции, где стоял одинокий велосипед.  «Садитесь», - сказал он, указывая на велосипедную раму.  Она застыла в нерешительности.  Раннее утреннее солнце было уже над верхушками деревьев.  Ехать открыто по сельской местности казалось глупой затеей, которая наверняка привлечёт внимание.  Но отказаться значило бы ещё сильнее разозлить человека, кроме которого в этой стране ей был знаком только тот убогий сарай.  Он выровнял велосипед, когда она взобралась на раму, а затем сел сам и взялся за руль, заключив её в кольцо своих больших рук с широкими запястьями.  Она подвинулась, чувствуя неудобство от близости к незнакомому мужчине, который уже вёз её по узкой неровной тропинке.

She waited now for the courier’s rebuke. Instead, he nodded, a slight assent. “Then stay close.” He started across the clearing and walked behind the station, where a lone bike sat. “Get on,” he said, gesturing to the crossbar. She hesitated. The early morning sun was well above the trees now. Riding openly across the French countryside seemed foolish and sure to attract attention. To refuse would mean angering this man further, though, and she knew nothing in this country but him and that miserable shed. He steadied the bike as she climbed on the crossbar and then he mounted the bike, encircling her with his long, broad forearms to reach the handlebars. She shifted, uncomfortable at being so close to a man she didn’t know. He began to pedal over the uneven ground down a narrow path.

На краю поляны тропинка сменилась сельской дорогой между двумя низкими стенами выкрашивающихся камней.  Затем перед ними развернулась долина: лоскутное одеяло из участков зелени и аккуратно распаханных полей, покрытое кое-где красными крышами домов и ещё более редкими усадьбами.  Ветер донёс густой запах мокрой жимолости.  По мягким очертаниям переходящих друг в друга холмов и маршруту, выбранному Лизандром прошлым вечером, она догадалась, что они в Иль-де-Франсе, где-то к северо-западу от Парижа в самом сердце оккупированной нацистами территории.

They reached the edge of the clearing and the path gave way to a country road, flanked on either side by a low wall of crumbling stones. A valley unfurled below them, the quilt of lush green and neatly tilled fields, dotted with red-roofed cottages and the occasional château. The rich scent of damp chevrefeuille wafted upward. They were in the Île-de-France region, she guessed from the gently rolling hills and the route the Lysander had taken the previous evening, somewhere northwest of Paris and deep in the heart of Nazi-occupied territory.

Они проехали ферму мимо молодой женщины, развешивавшей стиранную одежду во дворе.  Мари охватил страх.  До этого они были окутаны мраком, но теперь вышли на всеобщее обозрение.  Что-нибудь наверняка выдаст её.

They passed a farmhouse, where a young woman was hanging clothes in the yard to dry. Marie seized with fear. Until this point, she had been shrouded in darkness. Now they were out in plain sight. Surely, something would give her away.