Текст - оригинал

На волне увлечения Средневековьем в XIX в. были фактически заново открыты легенды о короле Артуре. Интерес к ним появился уже в предыдущем столетии, но широкое распространение они получили только после 1800 г.

Популярность артуровских историй была обусловлена не только тоской по прошлому, но и открывшейся возможностью переосмыслить современность. Девятнадцатое столетие нуждалось в новой мифологии и нашло в легендах об Артуре исчерпывающую систему символов, способных рождать такие разные художественные формы как «Тристан и Изольда» и «Парсифаль» Вагнера, картины и гобелены Берн-Джонса или «Королевские идиллии» Теннисона. Под влиянием артуровской концепции рыцарского кодекса были даже те, у кого нельзя встретить собственно сюжетов из артурианы, например — Роберт Браунинг. На протяжении столетия писатели и художники брали из артуровских легенд те сюжеты, темы и мотивы, с помощью которых могли выразить собственные переживания.

Во многом подобный всплеск интереса был рожден книгой Томаса Мэлори «Смерть Артура», опубликованной Кэкстоном в 1485 г. и ставшей последним появлением артуровской темы в литературе средневековья. Благодаря переизданиям первой половины XIX в. книга Мэлори была наиболее доступной для образованного круга читателей того времени. К тому же, «Смерть Артура» была практически исчерпывающей по собранию артуровских сюжетов и едва ли не наиболее структурированной.

Особую привлекательность для поляризованного викторианского общества имел образ благородного товарищества настоящих рыцарей, посвятивших свою жизнь общему идеалу. Необыкновенно близка викторианцам оказалась и столь принципиальная у Мэлори и связанная с духом рыцарства тема преданности. Тристан и Ланселот воплощали викторинский идеал джентльмена. В отношениях Ланселота, Гарета и Лавейна находили образец мужской дружбы, столь ценимой и культивируемой в XIX в. Толерантная позиция Мэлори по отношению к запретной любви (Ланселоту и Гвиневре, Тристану и Изольде) предложила более поздним авторам новую модель с точки зрения морали. Актуальные для XIX и начала XX в. проблемы брака без любви и запретной страсти, а также выбора между личными интересами и интересами государства, объясняют обостренное восприятие внутреннего конфликта Ланселота, разрывавшегося между преданностью королю и любовью к Гвиневре. Для внкторианцев, как и дня Мэлори, близкое звучание приобретает тема судьбы, рока. Романтичное совершенство любви Тристана и Изольды заключено, в том числе, в поэтизации роли случайностей в реальной жизни. Выпитый по роковому стечению обстоятельств любовный напиток рождает горько-сладкие последствия, в которых радость неотделима от горя, а любовь от смерти.

Текст - рерайт

При одном упоминании о Короле Артуре трепещет женское сердце, а воображение рисует статного юношу, на лихом коне, в сияющих доспехах. Сегодня все более актуальными становятся увлечения Средневековьем. Можно сказать, что в XIX веке заново были открыты старинные легенды о короле Артуре. Интерес к историям о знатном рыцаре появился еще в предыдущем столетии, однако широкое распространение легенды получили после 1800 г.

Легенды и сказания о тех стародавних временах, в особенности истории эпохи правления и героических подвигов Короля Артура, отчасти обусловлена тоской по прошлому. С другой стороны, такой широкий ажиотаж тема приобрела благодаря открывающимся возможностям переосмыслить современность. XIX столетие нуждалось в новых мифологический героях, и нашло отдушину в легендах об Артуре. Сказания о Короле давали исчерпывающую систему символов, которые дали основу для создания таких разнообразных художественных форм как, к примеру творение Вагнера «Тристан и Изольда»; куртуазный эпос «Парсифаль»; картины и гобелены Берн-Джонса; «Королевские идиллии» Теннисона. Так же под влияние артуровской концепции и рыцарского кодекса попали те, у кого нельзя было встретить даже намека на сюжетную линию из артурианы, к примеру у английского поэта и драматурга — Роберта Браунинга. На протяжении сотни лет писатели и художники использовали артуровские легенды, сюжеты, темы и мотивы, для создания и передачи собственных переживаний, и видений мира.

Огромную роль в подогреве интереса общественности к Легендам о Короле Артуре сыграла книга Томаса Мэлори «Смерть Артура». Книга вышла в свет в 1485 г, ее опубликовал английский первопечатник Уильям Кэкстон. «Смерть Артура» поставила точку в упоминаниях артуровской темы литературы средневековья. Тем не менее, есть и положительная сторона, благодаря переизданиям первой половины XIX в. книга Томаса Мэлори «Смерть Артура» была доступна в основном для образованного круга читателей своего времени. Более того, «Смерть Артура» была фактически исчерпывающим источником артуровских сюжетов, которые имели структурное содержание.

Образ благородного товарищества настоящих рыцарей, посвятивших свою жизнь общему идеалу – вот что представляло особую привлекательность для поляризованного викторианского общества. Тема преданности связанная с духом рыцарства, которая пронизывала буквально всю книгу Томаса Мэлори, была необыкновенно близка викторианцам. Идеал джентльмена викторианской эпохи - Тристан и Ланселот. В XIX веке высоко ценили и культивировали образец мужской дружбы. В отношениях Ланселота, Гарета и Лавейна это было наглядно показано. Мэлори имел толерантную позицию по отношению к запретной любви, как то Ланселот и Гвиневра, Тристан и Изольда. Используя его идею, более поздние авторы выдвинули новую модель с точки зрения морали. Такие остро стоящие вопросы для XIX и начала XX веков, как то проблемы брака без любви и запретной страсти, выбор между личными интересами и интересами государства, объясняют особо острое восприятие внутреннего конфликта Ланселота, который разрывался между чувством преданности своему Королю и любови к его супруге - Гвиневре. Особо глубокое звучание приобретает тема судьбы и рока в его произведении, как для Мэлори лично, так и для представителей викторианской эпохи. Поэтизации роли случайностей в реальной жизни хорошо отражена в романтичном совершенстве любви Тристана и Изольды. По роковому стечению обстоятельств герои выпивают любовный напиток, который рождает горько-сладкие последствия, где радость неотделима от горя, а любовь от смерти.